Прыгнула в первопричину. Вижу: я мужик в яме, рядом сундук с драгоценными камнями, зарытый кем-то клад. Интересно. Рассматриваю.
Несколько мужиков знали, что где-то примерно в этом месте спрятан клад. Копали, выкопали глубокую яму и, наконец, наткнулись на сундук.
- Давай, Фомка, прыгай. Ты сейчас подсобишь снизу. Мы скинем веревки, ты приладишь сундук на веревки. Мы сундук вытянем, а следом и тебя вытянем.
Я прыгнул с намерением так и сделать. Сначала, откапывал сундук. Потом крикнул: «Эй, мужики, а что если нам открыть этот сундук прям в яме, кто знат шо там. Мож ниче и нет. Тогда что стараться?»
«Дело говоришь, открывай!»- ответили мужики.
Я сбил замок на сундуке. Не сразу это удалось, замок был достаточно увесистый.
«Ииии!!! Матушки мои!», — сердце мое бешено заколотилось, «Мать честная!»
В висках застучало, сердце того гляди выпрыгнет из груди.
Передо мной были драгоценные камни, такие которые я никогда и не знал и уж, конечно, не видывал. Изумруды зелененькие, красные это верно рубины, и жемчуг, бусы из жемчуга, и янтарь, и золото, монеты старые, и кувшин серебряный и Бог знает что. Из всего этого я только и видел, что янтарь. У моей бабки бусы были янтарные. Я затих в яме. Мужики затихли наверху.
Когда первая оторопь прошла, мужики скинули мне веревки.
- Подождите мужики, дайте в себя прийти, руки не слушаются…
Сердце продолжало ухать в висках. В голове было темно, и горячо, пот катился по лбу, хотя холодный октябрьский денек к этому не располагал.
Мужики ждут. И вдруг предложили подмогу, что, мол, еще один из них ко мне спрыгнет и нам вдвоем будет сподручнее.
Что случилось со мной? Я не знаю. В народе говорят «Бес попутал». Ей Богу попутал. Я достал из-за пазухи нож, сверкнуло наточенное лезвие.
- А ну прыгай! Кто из Вас смелый? Только прыгни, тут же ляжешь вот под этим сундуком.
- Фома, ты что?
Но я только скалил зубы в кривой усмешке. Мысли роились в голове: «Делиться со всеми. Ну уж нет. Мое все. Мне все надо. Мне и моей семье. А вдруг сундук поднимут, а меня здесь оставят? Ну нет! Сейчас я парадом командую! А как сундук поднимут, они командирами станут».
- Фома, опомнись, побойся Бога! Мы же сотоварищи твои!
- Были сотоварищами!
- Сейчас уйдем. Как вылезешь?
- Моя забота.
В конце концов мужики решили:
- Да ну его! Проучим его, мужики? Пусть посидит здесь, подумает. Пусть он околеет здесь с этим золотом!
И ушли. Все ушли.
Потом еще приходили люди, предлагали помощь.
Всякий раз я отказывался. Каждого подозревал. Разве может быть их помощь бескорыстна, когда у меня тут такие богатства.
Жена приходила, просила одуматься.
- И ты туда же? И ты хочешь только сокровищ моих?
- Совсем спятил, дурак старый.
- Спятил, не спятил, а меня мое золотишко не подведет. А ты вот попробуй, заработай хотя бы толику того, что у меня тут есть.
Спятил, это она правду сказала. Он сидел в своей яме и безумными глазами осматривал свои сокровища и его совершенно не волновал тот факт, что сидя в яме, он не мог их никак применить. Само обладание!!! Просто обладание! Вот они, есть, мои камешки!
Ему почему-то и в голову не приходило, что вместе с этими сокровищами он просто сдохнет с голоду, если не примет чью-то помощь! Но не примет! Ведь тогда же по любому придется делиться!
Вот это и есть безумие алчности. Одна, но пламенная страсть!
Сижу. Мысли проносятся: «Жена. Она же, корыстная тварь, до нитки обдерет и глазом не моргнет. Дети! Да эти спиногрызы всю душу вытрясут. Им только «Дай! Дай!». Нет уж, лучше я тут. Здесь все у меня сохранно. С этим я силен!»
Так думал, исхудавший от голода, но «счастливый» от обладания, мужик, у которого ничего не было, и вдруг такая удача свалилась на его голову.
И снова мысли роятся: «Знать Бог видит кого одарить. Благодарю тебя, Господи! Не зря значит я молился тебе, чтоб ты послал мне благополучие. Услышал ты меня! Услышал!»
Шли дни. Очень хотелось пить. Среди драгоценностей, мужик нашел серебряный ковш, и когда шел дождь, он пытался набрать хоть сколько-то дождевой воды. Но воды было так мало, что пить хотелось всегда. Хотелось есть.
Уже все в окрестностях знали, что сидит в яме мужик на золоте и губит себя.
Сначала сердобольные старушки спускали хлеб на веревках, но со временем прекратили.
Общее мнение сложилось: «Не хочешь вылезать, ну и подыхай, и поделом».
Разговаривали люди в деревне:
- Фомка то, сребролюбец, так в яме и сидит.
- Так он не сдох еще?
- Нет еще. Пока держится.
- Ну-ну. И охота погибать из-за камешков?
- Ну не из-за камешков, скажем. А на эти камешки можно безбедно жить.
- Ну, это если вылезешь.
- Так он же боится вылезти?
- А что боится то?
- А как что? А вдруг делиться заставят? А его же жадность обуяла. Да, и такая жадность, я тебе скажу, такая жадность!
- Да это уж видно. Сдохнуть готов, да только чтоб все в целости сохранить.
- Тебе жалко его? Ведь товарищами были, с мальцов его знаешь.
- Мне то жалко? А пошто его жалеть, пса шелудивого? Он сам себе такую судьбу выбрал. Так пусть хлебает полной ложкой.
- И в кого он, Ирод такой? Родителей ты его знал?
- Хорошие были, хлебосольные.
- Ну да ладно, не по чести на этого супостата столько слов тратить. Ты сена в зиму заготовил?
И разговор плавно перешел в хозяйственное русло.
Люди перестали заглядывать в яму. И все же одну селянку любопытство занесло к яме. Она заглянула в яму.
- Свят! Свят! Ты ли это, Фома?
- Да, я, я!
Онемев от ужаса, женщина убежала. Никогда она уже не забудет эти безумные глаза.
Он был живое напоминание смерти. Безумные глаза, вставленные в череп, обтянутый кожей. Кажется, что любое здравое рассуждение покинуло его. Безумец. Да он и был безумец!
Эти камешки ведь могут стать драгоценностями только, если их вытащить из ямы, скажем, поделать ювелирные украшения, попродавать.
А в яме они камешки, ровно как те, что можно, сидя в этой яме, найти в почве.
А потом наступила зима! Лютые морозы. Сдох, околел мужик, лежа на своем сундуке.
Люди, прознав про это, вытаскивать его не стали, просто закопали вместе с сундуком. И получилась своего рода могила.
Вытаскивать такое несметное богатство не стали, так как решили, что несет оно горе и безумие.
Долго еще по окрестным деревням передавали поучительную историю о том, как мужик на золоте сдох, как золото несет зло и страдание. История обросла неправдоподобными подробностями, потому что каждый рассказчик добавлял свои измышления на тему зла от богатства, и в конце концов стало непонятно то ли было оно, то ли не было.
Было, было!! Да быльем поросло!
Вот это и есть яркое проявление смертного греха алчности до потери всякого здравого смысла. Как говорится, чур меня, чур! Упаси Господи!
Елена Долфин (Борнмут, Великобритания)
Опубликовано в рубрике 
